Вожаки медведей в Калуге.

но шествует, подняв нос кверху, ни на кого не смотрит) и проч. Тут Мартын Иванович вновь обходит с бубном зри­телей, после чего он пляшет русскую под гармонию. Последним номером является борьба вожака со „зверем". Когда представление кончено, поводчик дает медведю дубину, говоря: „Ну ка, Мартын Иванович, разгони народ!" Медведь бросается с палкой на публику; зрители от неожиданности расступаются, ребятишки разбегаются и вожаки, прорвав кольцо народа, уходят со своими зверями.

Для деревни медведь до сих пор является существом, с которым связано много поверий. Первобытный человек вообще не проводил резкой грани между людьми и живот ными. Медведь издавна поражал народное воображение и своей силой и, главное, своим тонким чутьем; понятно, что ему приписан был целый ряд не только обыкновенных челове­ческих, но и необычных свойств, которыми, впрочем, по на­родному воззрению, обладают некоторые люди - как то ясно­видение, способность отвращать болезни, чуять и прогонять злую силу. С рядом других народов - лопырями, вогулами, остяками, алтайскими турками *) и великоруссы разделяют веру во всеведение медведя. Они же приписывают этому животному пророческую и отвращающую силу. В б. Калуж­ской и Тульской губ. считают, что тот двор чистый, у ко­торого медведь сам остановится; а куда он не идет, упи­рается - тот несчастливый дом. Если на дворе „неблагопо­лучно" (скотина тратится, новокупленная лошадь сохнет), то в этот дом зовут поводчика с медведем; ежели около ворот медведь начнет реветь и рыть передней лапой под вереей, - значит „для скотины во дворе нехорошо". В том месте, где он роет, надо поискать и „обязательно находят либо кость, либо волоса какие человеческие". Это „со зла сделано". Вещи эти - наговорённые. Их отбрасывают, либо сжигают, а медведя зовут в хату и угощают. Скотине „лучшает". Только медведь или „знающий" может найти зако­панный наговоренный предмет, а обыкновенный человек

*) Д. К. Зеленин. „Табу слов у народов восточной Европы и северной Азии". Ч. I. „Запреты на охоте и иных промыслах". Ленинград 1929 г., стр.. 17, 18.